Долгие периоды бреда и забытья начали сменяться прояснениями сознания. Всё тело болело, особенно грудь. В голове стояла канонада, но я начал различать, где я и что происходит. Впервые надолго я пришел в себя, когда женщина крестьянка промывала мои раны. Было нестерпимо больно.
- Терпи, солдат, генералом будешь.
Я терпел. Прошла целая вечность, прежде чем я перестал то и дело терять сознание и смог нормально поспать. На следующий день после этого ко мне заявились староста и предводитель ополчения. Долгие объяснения в том, как они рады помочь, я прервал своими расспросами: что случилось с кораблем, кто еще кроме меня выжил и в каком они состоянии. Мужчины замялись. Вопросы им явно оказались не по вкусу, но и отпираться не получалось. Через десять минут я уже знал, что корабль полностью выгорел и я — единственный выживший. Спасли меня две весьма странные молодые женщины.
- И одежда на одной не бабья. И говорят не по нашему. А по нашему не разумеют.
- Потому я к ним тетку приставил, чтобы обучала. Вам, милостивый государь, захочется их обо всем расспросить. А потом по вашему распоряжению с ними поступим.
- Хорошо, государи мои, действуйте так. А мне необходимы бумага перо и чернила. И посыльного!
- Слушаюсь, ваше высокоблагородие.
Графу Девену Ниэнскому
Милостивый государь мой, спешу сообщить Вам страшное известие. Крейсер «Воля», на котором служил Ваш покорный слуга, полностью разбит, нет выживших кроме меня, посему полагаю, что память моя имеет сугубую ценность, ибо содержит в себе всё, что полагается держать в ныне навеки утерянном бортовом журнале. Вверяю судьбу свою Вам и Вашим инженерам памяти. Ныне пребываю в селении Южный двор графства Астер. По понятным Вам причинам прошу поспешить.
Ваш капитан третьего ранга Курт Кэйси.
P.S. Со мной в деревне находятся две особы, которые, по словам местных спасли мне жизнь. Странность состоит в том, что они, похоже, не говорят ни на одном из известных нам языков. Лично с ними пока не встречался.
Марта отнеслась к нам, как к собственным дочерям, которых у нее никогда не было. Ходили в лес, ни когда бы раньше меня так не заинтересовали грибы и ягоды. В целом природа казалась похожей на то, к чему мы привыкли, разве что сырость, поэтому много болот и по утрам бывали такие густые туманы, что в них легко было заблудиться. Иногда хотелось испытать их густоту и попробовать поплавать, вдруг получится.
Ира усердно впитывала местный язык, я наблюдала за одеждой и манерами. Секреты готовки и домашнего хозяйства давались мне лучше, чем лингвистическая структура, изучение технического развития и устройства общества. Я настояла, чтобы Ира носила платья, за что та наградила меня испепеляющим взглядом, но по своей природной вежливости промолчала и платья носить все-таки стала — она и сама поняла, что здесь иначе никак. То, что происходило тогда с нами, нравилось мне гораздо больше чем школа, хотя я и жалела о недополученных знаниях. А еще беспокоилась о родителях, как они там без нас.
Сколько бы я ни пыталась спрашивать про юношу, которого мы спасли, даже Марта предпочитала отмалчиваться или говорила, что всему свое время. А потом время настало.
К тому моменту мы уже довольно прилично могли изъясняться на местном языке и нас решили представить молодому человеку. Не знаю как Иру, а меня его вид потряс. Высокий, статный несмотря на то, что ему, похоже, было трудно двигаться после ранения. Он встретил нас в форме, по одному виду которой было понятно, что перед нами не простой солдат.
- Приветствую, сударыни, прошу, присаживайтесь.
Сам он сел на кровать, рядом на табурете сидел темно-коричневый балахон. Точнее наверняка это был человек, но из под одежды не выступала ни одна его часть, и даже лицо скрывалось где-то в темноте под капюшоном. Всё пространство дома наполнял подозрительно знакомый звук. Едва слышный звон-свист где-то на пределе восприятия. Он казался совершенно чужеродным здесь. И я знала этот звук. Точно такой же писк издавал старый мамин ламповый телевизор. Говорят, что его слышит не каждый. Я слышала и могла определить, включен ли у нас телек, даже находясь у соседей. Потом встречала и другие приборы, звучащие так же, но какие приборы могли быть здесь, в деревне, которую мы приняли за средневековую, тогда я так и не поняла.
- Меня зовут Курт Кэйси, я старший помощник командира крейсера «Воля», который вы наверняка уже видели. Прошу Вас представиться.
- Я Катерина, а это — моя подруга Ирина, мы — ученицы школы номер двадцать один города Калуги.
Собеседник явно опешил. Удивление на его лице сменилось уважением. Видимо он принял сказанное мною за титул. Тем более, что слова, которые не знала я произнесла по русски.
- Из какой страны вы родом?
- Мы из России. Русские. Russian.
- Простите мне мою неосведомленность, но такой страны мне не известно. Это где-то в Империи?
- Империя? Нет, мы никогда не слышали об империи. Точнее о разных империях нам рассказывали: о Римской империи, Византийской, Российской, но ни одна из них не просуществовала до нашего времени.
Курт и балахон переглянулись. Перекинулись парой совсем не понятных слов, при этом голос балахона звучал как-то странно, плоско.
- Не будете ли Вы так любезны рассказать, как попали сюда на Альбион, как спасли меня. Как можно подробнее.
И мы рассказали. Всё это время Курт сидел, внимательно слушая, и нервно теребил манжеты. Балахон же оставался неподвижен. Когда мы закончили, они снова переговорили на незнакомом наречии.
- Простите, что не представил сразу, это Дэйв, старший инженер второй категории земли Снит. Его очень заинтересовал ваш рассказ. Он считает, что при таком контакте следует приветствовать друг друга рукопожатием.
Балахон встал и протянул рукав. Когда он двигался, раздавалось тихое жужжание. Я робко попыталась нащупать руку в рукаве и, нащупав, чуть не закричала от испуга, но вовремя пересилила себя. Пальцы были тонкими как кости и совершенно холодными.
- Терпи, солдат, генералом будешь.
Я терпел. Прошла целая вечность, прежде чем я перестал то и дело терять сознание и смог нормально поспать. На следующий день после этого ко мне заявились староста и предводитель ополчения. Долгие объяснения в том, как они рады помочь, я прервал своими расспросами: что случилось с кораблем, кто еще кроме меня выжил и в каком они состоянии. Мужчины замялись. Вопросы им явно оказались не по вкусу, но и отпираться не получалось. Через десять минут я уже знал, что корабль полностью выгорел и я — единственный выживший. Спасли меня две весьма странные молодые женщины.
- И одежда на одной не бабья. И говорят не по нашему. А по нашему не разумеют.
- Потому я к ним тетку приставил, чтобы обучала. Вам, милостивый государь, захочется их обо всем расспросить. А потом по вашему распоряжению с ними поступим.
- Хорошо, государи мои, действуйте так. А мне необходимы бумага перо и чернила. И посыльного!
- Слушаюсь, ваше высокоблагородие.
Графу Девену Ниэнскому
Милостивый государь мой, спешу сообщить Вам страшное известие. Крейсер «Воля», на котором служил Ваш покорный слуга, полностью разбит, нет выживших кроме меня, посему полагаю, что память моя имеет сугубую ценность, ибо содержит в себе всё, что полагается держать в ныне навеки утерянном бортовом журнале. Вверяю судьбу свою Вам и Вашим инженерам памяти. Ныне пребываю в селении Южный двор графства Астер. По понятным Вам причинам прошу поспешить.
Ваш капитан третьего ранга Курт Кэйси.
P.S. Со мной в деревне находятся две особы, которые, по словам местных спасли мне жизнь. Странность состоит в том, что они, похоже, не говорят ни на одном из известных нам языков. Лично с ними пока не встречался.
Марта отнеслась к нам, как к собственным дочерям, которых у нее никогда не было. Ходили в лес, ни когда бы раньше меня так не заинтересовали грибы и ягоды. В целом природа казалась похожей на то, к чему мы привыкли, разве что сырость, поэтому много болот и по утрам бывали такие густые туманы, что в них легко было заблудиться. Иногда хотелось испытать их густоту и попробовать поплавать, вдруг получится.
Ира усердно впитывала местный язык, я наблюдала за одеждой и манерами. Секреты готовки и домашнего хозяйства давались мне лучше, чем лингвистическая структура, изучение технического развития и устройства общества. Я настояла, чтобы Ира носила платья, за что та наградила меня испепеляющим взглядом, но по своей природной вежливости промолчала и платья носить все-таки стала — она и сама поняла, что здесь иначе никак. То, что происходило тогда с нами, нравилось мне гораздо больше чем школа, хотя я и жалела о недополученных знаниях. А еще беспокоилась о родителях, как они там без нас.
Сколько бы я ни пыталась спрашивать про юношу, которого мы спасли, даже Марта предпочитала отмалчиваться или говорила, что всему свое время. А потом время настало.
К тому моменту мы уже довольно прилично могли изъясняться на местном языке и нас решили представить молодому человеку. Не знаю как Иру, а меня его вид потряс. Высокий, статный несмотря на то, что ему, похоже, было трудно двигаться после ранения. Он встретил нас в форме, по одному виду которой было понятно, что перед нами не простой солдат.
- Приветствую, сударыни, прошу, присаживайтесь.
Сам он сел на кровать, рядом на табурете сидел темно-коричневый балахон. Точнее наверняка это был человек, но из под одежды не выступала ни одна его часть, и даже лицо скрывалось где-то в темноте под капюшоном. Всё пространство дома наполнял подозрительно знакомый звук. Едва слышный звон-свист где-то на пределе восприятия. Он казался совершенно чужеродным здесь. И я знала этот звук. Точно такой же писк издавал старый мамин ламповый телевизор. Говорят, что его слышит не каждый. Я слышала и могла определить, включен ли у нас телек, даже находясь у соседей. Потом встречала и другие приборы, звучащие так же, но какие приборы могли быть здесь, в деревне, которую мы приняли за средневековую, тогда я так и не поняла.
- Меня зовут Курт Кэйси, я старший помощник командира крейсера «Воля», который вы наверняка уже видели. Прошу Вас представиться.
- Я Катерина, а это — моя подруга Ирина, мы — ученицы школы номер двадцать один города Калуги.
Собеседник явно опешил. Удивление на его лице сменилось уважением. Видимо он принял сказанное мною за титул. Тем более, что слова, которые не знала я произнесла по русски.
- Из какой страны вы родом?
- Мы из России. Русские. Russian.
- Простите мне мою неосведомленность, но такой страны мне не известно. Это где-то в Империи?
- Империя? Нет, мы никогда не слышали об империи. Точнее о разных империях нам рассказывали: о Римской империи, Византийской, Российской, но ни одна из них не просуществовала до нашего времени.
Курт и балахон переглянулись. Перекинулись парой совсем не понятных слов, при этом голос балахона звучал как-то странно, плоско.
- Не будете ли Вы так любезны рассказать, как попали сюда на Альбион, как спасли меня. Как можно подробнее.
И мы рассказали. Всё это время Курт сидел, внимательно слушая, и нервно теребил манжеты. Балахон же оставался неподвижен. Когда мы закончили, они снова переговорили на незнакомом наречии.
- Простите, что не представил сразу, это Дэйв, старший инженер второй категории земли Снит. Его очень заинтересовал ваш рассказ. Он считает, что при таком контакте следует приветствовать друг друга рукопожатием.
Балахон встал и протянул рукав. Когда он двигался, раздавалось тихое жужжание. Я робко попыталась нащупать руку в рукаве и, нащупав, чуть не закричала от испуга, но вовремя пересилила себя. Пальцы были тонкими как кости и совершенно холодными.
-
-
28.02.2016 в 09:28-
-
28.02.2016 в 09:56